Раз уж вопрос ставится в практической плоскости ("от решения зависит, какой вариант выбрать") , то сознательность — для любого полезного определения — присутствует в той степени, в которой поведение зависит от того, кто это. Если относиться к словам серьезно, то надо думать, что "бессознательный" человек — это зомби. Как мы это определим? Очень просто: его поведение полностью определяется обстоятельствами,он не нуждается в собственном имени. При том, что в известных обстоятельствах — лагерь, казарма, рабство, угнетение — это так и есть, но даже в обществах, не считающих "массу" за людей или за таких же людей, есть язык и фольклор, и имена собственные. В той степени, в какой имя говорит не только о внешнем виде, присутствует и сознательность. Мы скорее удивляемся ее отсутствию и часто предлагаем себе и другим "прийти в себя". Поэтому ответ — "да, являются собой практически важную часть времени". Наоборот, представление о человеке как о части массы — всегда признак желания этого человека использовать или, может быть, что-то ему обманом продать. То есть мой ответ — радикальное "да", но, я думаю, он не имеет того значения, которое вы ему приписываете: если человек является собой, это еще не значит, что он готов понять, или принять, то, что вы хотите сделать, и может быть чем-то большим, чем объектом, по отношению к этому вашему действию. Поэтому, мне кажется, вопрос не в сознательности того, на кого направлено действие, а в уровне насилия, который потребуется для этого действия. Устойчивые решения не должны требовать большого и возрастающего насилия или обмана, и потому должны обращаться к сознательным; если это невозможно, то устойчивого решения просто нет. Решения, основанные на силе, неустойчивы по определению: сила бывает не всегда.
Посмотреть обсуждение, содержащее этот комментарий
